Автомобиль остановился. Полина продолжала смотреть перед собой, ожидая. Костя же…

— Дай понять подобранному отцом мудаку, что ты в нем не заинтересована. Попробуем. Мне кажется, ты меня устраиваешь.

Это не звучало слишком уважительно. Да в принципе об уважительности речи не шло, но Полина улыбнулась почему-то, кивнула.

Дождалась, когда водитель обойдет, откроет дверь, поможет выйти…

— Доброй ночи, Костя. Спасибо за вечер.

Поблагодарила зачем-то, попрощалась.

Костя видел, что идет в сторону парадного, видел же, что к ней подходит человек. Не пытаясь ни прятаться, ни скрываться.

Гаврила кивнул машине, как бы шефу, Полина глянула с опаской…

Костя… Просто дождался, пока снова тронутся. Заботливый какой… Волновался походу о своей подруге детства.

Пока выезжали с охраняемой территории, Костя думал…

О вечере, о Полине, об ее отце и о том, что богатенькие невесты совсем зажрались…

Хотя разве же только богатенькие?

Снова грудную клетку начало царапать раздражение. Он снова взял в руки телефон.

— Мы дальше на Бродского.

Сказал, не поднимая взгляд, не сомневаясь, что водитель все услышал и взял в работу…

— Вас нужно будет дождаться? — уточнил, Костя вновь глянул в окно.

— Нет. Утром надо будет забрать.

Агата лежала на кровати в темноте, чувствуя какую-то странную, необъяснимую тревогу. Очевидных причин для нее не было. С Сеней она выяснила. С Костей… На паузе.

Она всегда знала, что он груб и может позволить себе откровенное хамство. Но раньше с ней — не позволял. И разрешать подобное она не хотела.

Сама, конечно, тоже молодец… В итоге нарвалась… Но если он надеялся, что бросится извиняться и умолять его приехать — хер. Во всяком случае, выдержки, чтобы сохранить паузу длиною в три дня, ей хватило. Пусть это и было очень сложно.

Ведь у Кости есть что-то, кроме Агаты. Есть миллион дел, чтобы отвлечься. А у нее…

Агата вздохнула, прижимая подушку к груди сильнее. Заводить плюшевое животное, чтобы обнимать его, самой же казалось глупостью. Но иногда хотелось. Иногда в грудной клетке становилось ощутимо тяжело. На протяжении этих трех дней — каждую ночь. А если прижать что-то с силой — вроде бы попускало. И сейчас тоже.

Она не ждала Костю. Она даже будто бы потихоньку смирялась, что вот как-то так всё и кончится. Не обязательно на сей раз. Вероятно, завтра она уже не сдержится — напишет сама. Он вероятно же приедет… Они переспят. Им будет хорошо.

Она проглотит, он не станет повторять.

Но однажды оба устанут. Или кто-то один. Она снова останется одна. К этому нужно быть готовой…

А она… Не была.

Тяжело вздохнув, Агата вжалась в подушку коленями, вдавливая её же плотнее в грудь.

Услышав звук дверного звонка, замерла. Сердце ускорилось, глаза распахнулись. Рука потянулась к телефону, она посмотрела время — немного за полночь. Стало страшно. Сразу много мыслей. Но самая главная… И самая желанная… Чтобы звонок не повторился.

Но, к сожалению…

В дверь снова позвонили, Агата снова замерла… Закрыла глаза, сделала два вдоха, сглотнула… Понимая, что отсиживаться в спальне нет смысла, Агата встала, пошла к двери, вытирая вспотевшие ладони о ткань штанин. Убеждала себя, что это скорее всего какой-то пьяный, перепутавший квартиру сосед и ей ничего не угрожает.

На худой конец, приперлась Каролина… И даже это уже не казалось Агате ужасом.

Стыдно было признаться, но всё то время, что она шла по коридору, держалась, чтобы не вернуться в спальню, не набрать Костю и не попросить приехать, потому что страшно…

Это было бы ужасной глупостью. Он бы высмеял за такой беспонтовый способ помириться, наверняка послал бы взрослеть, сделал бы больно своим недоверием. Поэтому ему звонить нельзя. На него нельзя рассчитывать. Как бы ни хотелось, нельзя. Она нашла не защитника. Возлагать на него ложные ожидания бессмысленно.

Чувствуя, что это тоже доставляет боль, Агата делала шаг за шагом в сторону двери.

Там снова звонили. Вжали палец в звонок и держали. Ей стоило бы злиться, но вместо этого становилось тревожней…

Агата подошла, посмотрела в глазок, когда сердце билось уже где-то в районе гланд… А потом с шумным выдохом опустилась на пятки, чувствуя вроде бы облегчение… А на самом деле, как от кончиков пальцев на ногах до макушки несется волна слабости. Это был Костя. У которого есть ключи.

Какого-то хера решивший позвонить.

Костя, который… Вызвал в ней новую волну. Сначала гнева, потом… Тепла.

Он приехал.

Агата открывала замки на автомате, не зная даже, что скажет или сделает первым. Просто… Открывала, сдерживая улыбку.

— Ты потерял ключи? — стоило увидеть его, Агата спросила, как самой казалось, спокойно, чуть вздернув бровь. В ответ получила долгий взгляд, скользящий от лица вниз, осязаемый будто, и обратно…

Затормозивший на шее, губах, вернувшийся к глазам…

Вслед за волнами слабости и тепла, по телу мурашками пошло желание. То, которым сквозило от него.

— Это называется вежливость, Агата. Веж-ли-вость. Слышала когда-то?

Костя спросил, склонил голову, смотрел, ждал…

Агата понимала: он не будет извиняться. Не за этим пришел. Но пришел ведь… Значит, она для него важна.

И даже от звука его голоса после перерыва в общении девушку пробрало до костей. Низкий. Тихий. Вибрирующий. Родной… И не столь важно, что он говорит. Ёрничает, конечно, подтверждая статус скотины.

Ничего не ответив, она открыла дверь шире, отступая, проявляя гостеприимство в ответ на вежливость.

Следила, как Костя заходит в квартиру, сам замыкает ее, оборачивается…

Снова смотрит на нее, подходил, приближается своим лицом к ее, чуть горбясь…

Агата приоткрывает губы, но он их не касается — только дразнит дыханием, а еще обволакивает… Своим запахом и силой, на которую она конкретно подсела.

Да, он тот еще мудак. Но она ему, кажется, всё готова простить. Только бы…

— Рычать будешь еще? Возмущаться может? Имеешь что-то против моих ебаных указаний? — Костя спросил, задевая своими губами ее. Накрывая ягодицы ладонями — немного ткань, немного кожу — вжимая в себя. Агата прошлась руками по плечам, обнимая за шею…

— Не имею… — шепнула, их губы наконец-то полноценно встретились. Оба улыбались при этом.

Костя подхватил, Агата оплела бока ногами, тут же оказавшись выше. Получив больший доступ, почувствовав эйфорию. Будто не в буквальном смысле оторвалась от земли, но и еще немного в переносном.

Ей стало легко.

— Так бы сразу, Замочек.

Костя шел в спальню, позволяя целовать себя, как Агате хочется. Он не был агрессивен. Но был полон желания. Опустил у кровати, следил, как она расстегивает его пиджак…

— Ты в костюме…

Замерла на секунду, посмотрела в лицо.

— Потому что с работы.

Костя ответил, Агата выдержала паузу… Это снова было мгновение, созданное для того, чтобы либо усомниться, либо спросить, либо…

Опустить взгляд, стянуть пиджак с плеч, взяться за узел галстука. Расслабить, снять через голову, снова бросить на пол, чувствуя кощунственность собственных действий, ведь эти вещи явно были созданы не для такого пренебрежительного отношения.

Но думать об этом долго не получается. Потому что Костины пальцы поддевают её майку, Агата поднимает руки, Костя тянет вверх неспешно…

Оголяющаяся постепенно кожа становится гусиной, а еще очень чувственной даже до прикосновений…

Майка падает на пол. Агата сглатывает, следя за тем, как Костя скользит взглядом с лица вниз, задерживается на груди, наклоняется к ней, сжимает губами сосок правой, а рукой сминает левую, ведет большим пальцем по ареоле…

Дальше легко кусает с одной стороны и одновременно щипает с другой, делает это достаточно неожиданно и ощутимо, чтобы Агата вздрогнула, чувствуя, как в промежности простреливает из-за любимого сочетания — на грани боли и удовольствия…